Д Е В И Ч Н И К |
твой бизнес Свадебный салон
– Как удается оставаться доброй и улыбчивой при таком количестве клиентов и интенсивном графике работы? – Во-первых, я оптимистка, и мой оптимизм – наследственный. В нашей семье все оптимистки. Я выросла в женской семье, папа умер рано, и мама всегда пыталась восполнить этот пробел в моем детстве радостным отношением к жизни. Моя бабушка была безумной оптимисткой, хотя выросла и жила в трудное время. Во-вторых, я с детства привыкла к нагрузкам, всегда была очень занята и почти не имела свободного времени: театральная студия, студия художественного слова, фигурное катание, балет… С одной стороны, это воспитывало привычку к активному образу жизни. Для того, чтобы все успевать и со всем справляться, нужно было спасительное второе дыхание, и оно появлялось, и приходило ощущение, что, слава Богу, я живу и везде успеваю. Но, с другой стороны, это же ощущение цейтнота довело меня в студенческие годы до точки, когда мне стало совсем плохо. – Как удалось справиться и на этот раз? Пришлось остановиться? – Пришлось обратиться к психологу, которая сказала: «Изучайте психологию, и Вам всегда будет радостно и спокойно в жизни». Тогда я поняла, что не остановлюсь, и после первого высшего образования – генетика начала изучать психологию. – Таким образом, у Вас два высших образования? – Да, и две кандидатские диссертации, а сейчас я пишу докторскую диссертацию по философии. – Где же взять столько сил?
– Интересно, какими были темы кандидатских диссертаций? – В первом случае я клонировала ген, который отвечает за рекомбинацию. Все мы подвержены аутогенным воздействиям ультрафиолета, радиации. Но у всех нас есть ген, который помогает нам перестраиваться, восстанавливаться после всех этих воздействий, активизирует наши возможности. Мне удалось на бактериях создать такой ген, который после длительного воздействия ультрафиолета хорошо восстанавливался и помогал бактериям выжить. Он присутствует у всех, нам его подарила природа, нужно лишь создать генетические конструкции, в которых действия этого гена усиливались бы. – Что вынудило расстаться с такой перспективной и модной темой? – Был период безвременья – 1994 год, последние опыты проводили на собственные деньги. Институты разрушались, научно-исследовательской базы не было, сотрудники уезжали. Я осталась: мне очень нравилась тема, был замечательный научный руководитель. Кроме того, работа получила высокую оценку коллег, ее опубликовали в международном журнале. По совокупности работ мне присвоили звание члена Нью-Йоркской академии наук, и в течение пяти лет, вплоть до событий в Югославии, я оставалась в этом звании. Но, как только начали бомбить Сербию, я вышла из ее членов по принципиальным соображениям. Все это время параллельно с научной работой занималась бизнесом. И наступил момент, когда поняла, что в нашем государстве моя научная работа никому не интересна, не нужна. Приходили предложения только из зарубежа. Между тем первая диссертация имела очень интересные перспективы. Дальнейшие исследования предполагали получение витамина B12 микробиологическим способом, что было в 30 раз дешевле, чем химическим. Таким образом, результаты исследования можно было использовать практически. Но, к сожалению, в стране это никого не интересовало, и я приняла решение уйти из науки. – Чему была посвящена вторая диссертация? – Тема звучала так: «Мотивационные условия успешной реализации управленческих решений», т.е. чем нам нужно мотивировать управленцев, чтобы успешно реализовать решения, принимаемые «на верху». –Мне нужно срочно записываться к Вам на консультацию или семинар. Вы преподаете? – Сначала была аспиранткой, затем почасовиком-преподавателем Академии госслужбы при Президенте России, где учатся взрослые студенты – чиновники федерального и муниципального уровня. – Как возникла докторская диссертация? – Я поняла, что первое, биологическое, естественнонаучное, образование, первая профессия продолжали во мне жить, и мне не хочется от них отказываться. Поэтому я нашла в той же академии кафедру «Экология и управление землепользованием». На этом этапе, с одной стороны, оказались востребованными знания биологии и психологии, с другой – потребовалось философское осмысление проблемы: доколе мы будем трепать мир, в котором живем, каким образом необходимо его возрождать и сколько времени нам отпущено? Тема не зря активно обсуждается последние 10–15 лет. На самом деле, нам отпущено немного времени – до 2050 года, а затем мы улетим в никуда. Тема моей диссертации: «Человек в эпоху глобализационных процессов». И сейчас я преподаю в академии классическую экологию, в Институте гуманитарного образования – психологию, участвую в тестировании абитуриентов. – Сколько лет работаете в мире моды? – С 1987 года. У меня нет профессионального образования. Только корочки Минесотской школы дизайна и моделирования, где я обучалась в течение трех лет с помощью переписки. Мне присылали работы, ставили зачеты. По американским меркам это среднее специальное образование. – Почему в бизнесе выбор пал на свадебную тему? – Это особый период в жизни человека, период
повышенной энергетики, возникающей благодаря надежде на лучшее будущее.
Кроме того, свадьба – единственная традиция, которая сохранилась наиболее полно
и которая должна быть передана нами – Формат бизнеса можно было бы назвать успешным, если бы не конкуренция. – В Москве – жесточайшая конкуренция, в которой выживать чрезвычайно трудно. Есть салоны-гранды, которые изначально позиционировали себя как дорогие бутики. Сейчас они живут непросто – у них сумасшедшие цены, а народ обнищал настолько, что даже в момент, когда наша Маша должна быть лучше всех, многие не готовы отдать за наряд невесты больше $300–400. Исходя из этого я и выстраивала свою маркетинговую политику. Конкуренция усиливается за счет мастеров из бывших союзных республик, качество изделий которых, и технология обработки, и красота отделки, за прошедшие годы выросло неимоверно, а из-за дешевой рабочей силы себестоимость их платья получается гораздо ниже. Обилие украшений, блеск, золото за небольшие деньги привлекает многих покупателей. – Вы готовите коллекции для показов? – Раньше свои коллекции я часто демонстрировала в клубах. Вначале немного хулиганила. У меня, например, была коллекция под названием «Эммануэль», в которой невесты появлялись с голыми попками и животиками. Потом вернулась к классике. И поняла, что выставочные варианты свадебных платьев не для меня. Я предпочитаю индивидуальный пошив и индивидуальную работу с клиентом. Бизнес начинается с психологии, с общения с клиентом. И только затем подключается творчество – создание наряда для невесты. Как правило, ко мне приходят психологически сложные клиентки: Это выпускницы и невесты, иногда излишне зашоренные, иногда излишне раскованные, и их мамы, иногда стремящиеся приглушить сексуальность дочек, иногда, наоборот, выставляющие ее напоказ. Опыт психолога очень помогает. Внешне заказчицы тоже очень разные: от хрупких моделей до 72 размера. В наших альбомах Вы можете увидеть совершенно разных клиенток. Делать абстрактную коллекцию на однообразных манекенщиц мне не интересно. Однажды возникла идея – сделать коллекцию для толстушек. Но больше всего хочется собрать когда-нибудь клиенток разных годов для дефиле в каком-нибудь московском клубе. Именно такие модели отражают мою концепцию: индивидуальная работа с каждым человеком. – Кто научил Вас шить? – Моя бабушка – старая московская портниха, мастер дамского платья, обшивала послевоенную Москву, офицерских жен. А мама – вирусолог. Поэтому первой специальностью я обязана маме, а любовью к шитью – бабушке. – Обычно мастера, работающие в этом бизнесе, сталкиваются с непониманием домашних. В то самое время, когда вся семья отдыхает – перед праздниками и во время праздников, – у портнихи появляется очень много работы. У Вас нет таких проблем? – Да, выстроить личную жизнь было достаточно сложно. Первый опыт семейной жизни был неудачным. Но дело не только в профессии, хотя и в ней, конечно, отчасти. Мужчинам со мной сложно, прежде всего, потому, что я – лидер по натуре. – Сыновья продолжат Ваш бизнес? – Пока еще рано говорить об этом. Старшему 11 лет. Он – технарь-дизайнер, увлекается спортом. Младшему – четыре годика. – Вы занималась фигурным катанием. Кто шил костюмы для выступлений? – Сама шила. – Не шьете для фигуристов? – Не успеваю. Но! Делали костюмы для детского ансамбля «Непоседы», детской группы балета «Тодос», молодая певица Ирина Бережная выступает в нашем костюме, Шура – в нашей маечке. – Когда появится бренд «Светлана Панкова»? – А он уже есть. Когда возникла такая необходимость, клиенты захотели носить именные вещи, я зарегистрировала товарный знак «Светлана Панкова». Это моя девичья фамилия и фамилия моей бабушки. – Сейчас многие девушки грезят миром моды. Как открыть свое дело в этой сфере, например, ателье-магазин? – Прежде всего нужна жесткая экономическая подготовка. Сначала необходимо изучить рынок сбыта и ответить на вопрос, готовы ли Вы конкурировать? Конечно, на начальном этапе много организационных проблем, связанных с регистрацией. Но самое главное – нужно отчетливо представлять своего покупателя. Нельзя открывать безликий магазин. Естественно, нужно позаботиться о качестве товара, проходимости места, в котором появится магазин. Бизнес должен быть адресным, персональным. Допустим, как в моем случае. Я выбрала свою нишу: нетрадиционная невеста, худенькая или полненькая, девушка, которая за небольшую сумму хочет приобрести приличное платье. Только человек, определивший нишу, индивидуальность в бизнесе, может быть успешен. |
|